— Я не могу позволить, чтобы моего дядю обвинили в том, чего он не делал. Саймон, наконец, отпустил ее.
— Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, вы понимаете это?
— Жаль, что благородство просыпается в вас крайне редко
Он сжал губы и, немного помолчав, добавил:
— Это не игра, Эмилия. Люди, которые перевозят оружие, предали свою родину. И они не остановятся перед убийством женщины.
— Я не такая уж беспомощная, как вы думаете.
— А я и не думаю, что вы беспомощны. — Саймон внимательно смотрел на нее, и выражение раздражения у него на лице сменилось. Теперь его глаза светились таким теплом, что Эмилии показалось, будто у нее в душе растаял осколок льда.
— Вы умная, энергичная и, пожалуй, слишком смелая.
От этих его слов будто яркий цветок распустился под лучами солнца. Эмилия отошла от Саймона, боясь того, что испытывала рядом с ним.
— А я думаю, что нельзя верить ни единому вашему слову.
— Эмилия, это мое задание. Поверьте, что я смогу справиться с этим сам.
— Я обнаружила, что доверие — это очень хрупкая вещь.
Саймон тяжело вздохнул:
— Эмилия, если вы не будете держаться в стороне от этого дела, кто-нибудь предупредит преступника о вашем подозрительном любопытстве и вы, таким образом, поможете ему замести следы и послать на виселицу невинного человека.
— О! — Эмилия прижала руки к груди. — Я ведь хотела только помочь!
— Обещайте мне, что больше не станете вмешиваться.
— Хорошо, вторжение в чужие дома я оставлю специалисту.
Саймон улыбнулся той улыбкой, которую она так любила:
— Благодарю вас, миледи. Эмилия выпрямилась, Это нежное проявление будило слишком тяжелые воспоминания.
— Я предпочитала бы, чтобы вы не называли меня так.
— А я предпочел бы, чтобы вы поняли, почему я лгал вам.
— Я понимаю. Вам надо выполнить свое задание. — Эмилия отошла назад, увидев, что Саймон поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. — Но это нисколько не меняет моих чувств по отношению к вам. Я вас презираю.
Он помедлил, затем сжал пальцы и медленно опустил руку. Его лицо стало безучастным.
— Будет лучше, если вы отправитесь домой.
Эмилия резко отвернулась, желая скрыть свою боль и боясь, что он узнает ее истинные чувства. Случись это, и он тут же, конечно, воспользовался бы этим. Она должна, наконец, посмотреть в лицо правде. Нельзя больше жить иллюзиями. Некоторое время ей казалось, что ее мечта ожила. Но мечты долго не живут в свете дня.
Глава 27
Луна становилась бледнее в лучах восходящего солнца. За стенами Равенвудской церкви запели птицы, возвещая начало нового дня. Саймон стоял у окна и думал об Эмилии, спрашивая себя: смогла ли она заснуть или, как и он, провела эту ночь без сна.
О Боже, он закрывал глаза и видел ее. Эти видения мучили его в те мгновения, когда ему удавалось задремать. Возлюбленная приходила к нему во сне такая теплая, нежная и податливая в его руках.
Внезапно за спиной Саймона раздались шаги Дигби.
— Хотелось бы думать, что вы нашли что-нибудь прошлой ночью, сэр.
— У Уиткома не оказалось ни одной бумаги, касающейся дела Мейтленда. А Стенбери, похоже, приносил каждый вечер домой половину своего офиса. Но и у него нет ничего о Рамиресе. Во всяком случае, я не обнаружил.
Дигби остановился позади Саймона. Серый свет начинающегося утра озарил морщины на его хмуром лице.
— Этого я и боялся.
Саймон потер затекшую шею.
— Когда вернетесь к Мейтлендам, напишите для Стенбери записку. Адресуйте ее на имя Смита. В записке напишите: «У нас неприятности. Надо встретиться у ворот святого Джона сегодня в полночь». Подпись «Тренч».
Дигби почесал подбородок:
— А что если он ничего не знает о Тренче? Что он будет делать?
— Он подумает, что записка предназначалась другому человеку, и не обратит на нее внимания.
— Вы не хотите, чтобы я доставил записку Уиткому?
Саймон покачал головой:
— Не думаю, что Уитком связан с этим делом. Он разболтает о записке всем вокруг и испортит нам всю игру со Стенбери.
— А что если Стенбери не появится сегодня ночью?
Саймон положил руку на каменный подоконник и посмотрел во двор.
— Если это не сработает, то завтра постараюсь сделать то же с Уиткомом. Но в случае неудачи я не знаю, что предпринять.
— Тогда судьба отвернется от Хью Мейтленда. Саймону стало не по себе от этих слов.
— Я продолжаю искать доказательства его невиновности, Дигби.
Дигби немного помолчал.
— Я хотел бы пойти с вами этой ночью, сэр.
Саймон улыбнулся, поняв, что просить Дигби присмотреть за Эмилией было бы просто тратой времени. Даже если верный сержант проведет всего ночь в одной с ней комнате, эта девушка все равно найдет путь ускользнуть из дома.
— Прошу вас проследить, чтобы за нами никто не следил.
Дигби улыбнулся:
— О да, сэр. Я буду на месте. Саймон глубоко вздохнул, надеясь, что Стенбери тоже будет там.
Эмилия сидела на диване рядом с бабушкой, когда в гостиную вошли отец, дядя Джордж и Стенбери. Джентльмены допили свой послеобеденный бренди и решили, что, наконец, настало время присоединиться к дамам. Эмилия сжала свой бокал с шерри, глядя как Лоренс вместе с другими приветствовал ее и остальных дам. Она знала Лоренса очень давно. Неужели он стал предателем? Ей необходимо выяснить правду. Ей нужно остаться с ним наедине.
— Эмилия, я должна сказать, что ты просто очаровательно выглядишь в черном. Тебе надо почаще носить этот цвет. — Клодия отпила из бокала Эмилии, что вызвало испуганные взгляды остальных дам.
Одри и Анна, обе сидевшие на диване напротив Эмилии, озабоченно посмотрели в ее сторону. Родители и сестры относились к ней так, будто она сделана из фарфора и от неосторожного обращения могла разбиться. Эмилия понимала, что так оно, наверное, и было, до того как она узнала, что Саймон жив. Все это помогало Эмилии удержаться и не сказать правду.
Леди Геррит откашлялась.
— Клодия, я сомневаюсь, что Эмилия будет часто носить траурные платья.
Клодия посмотрела на бабушку широко раскрытыми глазами.
— Нет, конечно. Но как жаль бедного милого майора. Правда же, Уитком?
Она посмотрела на Джорджа, стоявшего за ее креслом.
— Да, Блейк был единственным в своем роде, — Джордж положил руку на спинку кресла, — Жаль, что он ушел от нас.
— Он был очень энергичным человеком, невероятно энергичным. — Клодия погладила черный шелк своей юбки. — Но приятно сознавать, что если кому-то пришлось носить траур, он так очаровательно выглядит. Я все-таки думала, что это слишком сурово для меня.
— Нет нужды бояться, детка. — Джордж достал из кармана красную шкатулку для табака, украшенную рубинами и бриллиантами. — Ты в своем наряде похожа на изумруд, сверкающий на черном шелке.